Аоникен и Алехандра о мундиалях

Как вы относитесь к мундиалям?

Алехандра: 2 года назад я отказалась быть в жюри. Потому что в жизни я не могу помыслить о том, что танго можно запихать в какую-то одну форму. Танго принадлежит каждому. Это танец про объятие, про законченность пары. Про спонтанность. Про свободу самовыражения в паре. Про ритм. Про способ социального взаимодействия с рондой. Про разнообразие танца. А там все как будто мумифицированные танцуют. Как будто у них вставлена палка кое-куда и они ходят под наклоном 45 градусов.

(Встаёт, передразнивая участников мундиалей, изображает, что её тошнит. Все хохочут :)

И потом прекрасные милонгеро не могут выиграть мундиаль, потому что их дисквалифицировали. Бальмаседа, например. Чичо вообще не мог туда в дверь зайти.

(Все хохочут)

Танго это народное творчество. Танго – это общество. Общество состоит из всего. Красивые, некрасивые, высокие, низкие, так руку ставят и так и так... всё остальное – гибрид. Я не хочу быть гибридом и моя культура не гибрид. Возможно, это политика. А если это политическое мероприятие, то это уже гибрид танго с политикой. А культура не должна смешиваться с политикой.

Как вы относитесь к принесению политики на милонги? К обсуждению политических событий на милонгах?

Алехандра: Артист всегда связывался с политикой и всегда за неё умирал.

Аоникен: Нужно разделять то, что является основным. Важным. Одно дело – это политика с точки зрения государства, а другое дело – политика с точки зрения идеологии. Человек не может убежать от собственных идей. И он их, естественно, несёт с собой. Это его способ видеть мир и любить мир. Мне кажется, что важно здесь не то, чтобы изолироваться от политики, а научиться слушать друг друга. Если переносить это на танго, то мне бы хотелось, чтобы все мероприятия, которые организовываются в танго, организовывались бы культурными учреждениями, а не политическими. Потому что когда культурное мероприятие происходит под какой-то политической эгидой, начинается просто сбор голосов.

Алехандра: Когда мы организовывали первый мундиаль, мы не знали, что из этого получится. Думали о расширении, о том, как получить поддержку от правительства, чтобы распространять культуру танго. Было много преподавателей и очень важных людей в танго, которые были забыты. Это люди, которые сделали танго, которое вы сейчас танцуете. Из толпы. Это мероприятие первые три-четыре года более-менее работало. А потом мы поняли, что правительство начало его использовать его в иных целях и это вина всех нас. Начались продажи. И у танцоров родилась мысль: «Мне нужно быть чемпионом, чтобы меня купили». Но это не обязательно. Нужно уметь. Потому что ты чемпион из двухсот дураков, которые пришли. И согласно мнению 5 других дураков. И вообще не понятно, почему тебя выбрали. Я видела, как на мундиале победила попа партнёрши. Я там журила. Попа партнёрши выиграла титулы для пары!!!

(Возмущение и недоумение Алехандры настолько искренне, что зал взрывается хохотом!)

Аоникен: ...или премию партнёрам, которую они потратили на частники с кем-то из жюри.

Алехандра: И это начало работать таким образом. Люди теперь берут уроки у чемпионов Мира. Какого Мира? Как я сказала один раз одному из них: «Зачем соревноваться тем, кто на самом деле умеет танцевать?» Я ни с кем не соревнуюсь. Никогда. Но по странному стечению обстоятельств я учу чемпионов. И по ещё более странному стечению обстоятельств, потом люди выбирают учеников, а не преподавателей. Здесь нужно быть очень осторожными. Потому что кто угодно может иметь диплом Гарварда. Всё тот же Гарвард, но между тем, кто получил этот диплом 15 минут назад и зав. кафедры разница в несколько десятков лет. Но у кого вы будете учиться? Нет. У того, кто получил диплом 15 минут назад, потому что дешевле :)

Нужен мундиаль между учителями чемпионов! :)

Алехандра: Никто не пойдёт.

Аоникен: Если нужен серьёзный мундиаль, то пусть это будет мундиаль, как в бальных танцах или как в сальсе, где соревнуются профессионалы. Если ты всех выиграл, то тогда молодец – чемпион. A-то каких-то ребят послали. Васю, Петю... я стал вторым на чемпионате. А кого я обыграл-то? Никого. Это мундиаль для того, чтобы меряться у кого длиннее: «Я такой чемпион. Я такой крутой,.. девочки вокруг...»

Для всех остальных, для Буэнос-Айреса – это 30 тысяч туристов в течение недели, которые оставляют там свои деньги. А для кого-то из членов жюри – это работа на целый год. А те уроки, которые они дают – для подготовки к мундиалю. И получается, что всю жизнь они занимаются тем, что судят кого-то. Когда Алехандра была в жюри мундиаля, я её страшно презирал по этому поводу...

Санкт-Петербург, 2014 год